Фридрих Дюрренматт - Сочинения

Вообще-то немецкая литература странновата и в этом ее прелесть. Мистики XIX века во главе с Гофманом, романтики Гете и Шиллер, реалисты Манны, модернист Кафка, неоромантик Гессе... Но даже в такой пестроте Дюрренматт выделяется. Человек с очевидно швейцарским мировоззрением, включающим врожденный пацифизм и толику тихого абсурдизма, он принадлежит и миру серьезной литературы и литературы жанровой.

Фридрих Дюрренматт

Уже одно это должно обратить на него внимание. Но, надо признать, что по-прежнему немногие воспринимают его как современника и равновеликую Гессе, Грассу и Беллю фигуру. В чем причина? Трудно объяснить, но, наверное, в отсутствии Нобелевской премии, по недоразумению достающейся людям навроде Эльфриды Елинек, но прошедшей мимо Дюрренматта. 

Впрочем, и сам писатель сравнительно невысоко оценивал свое место в истории литературы, отказываясь даже от характеристики своего творческого метода. А он действительно интересен.

При этом, драматургия швейцарца довольно сильно отличается от его прозы. Проза - это детективы, в которых фигурируют как мотивы пацифистские и антифашистские (например, "Последнее дело комиссара Берлаха"), так и экзистенциальные (для меня это культовое "Обещание", в первую очередь). Драматургия - пьесы (на первый взгляд) на исторические и мифологические темы ("Ромул Великий" и "Ангел приходит в Вавилон") и темы остроактуальные, но не менее исторические ("Физики" и "Визит старой дамы").

Но при всем разнообразии тем и различии подходов к романам с повестями и пьесам, Дюрренматта отличает некое ощущение конца истории и прежних (а то и вообще каких-либо) ценностей. Абсурдистские нотки сопровождают все произведения писателя. В "Обещании", к примеру, рациональное объяснение действительности разбивается о слепую веру в силу слова (или Бога) и случайность, что приводит читателя в рамках, казалось бы, развлекательного детективного жанра к ощущению экзистенциального ужаса и бессмысленности поиска справедливости, основанной на законе... Примерно в ту же воронку стреляет как бы подводящий итоги творческим исканиям автора роман "Правосудие", подводящий литературу к истокам постмодерна, в котором преступление идет по пути игры, а не преследования цели. Потому и разрушаются Дюрренматтом основы жанра в его законной (иногда противозаконной) законченности.

Да и в целом, ковыряние в прошлом и настоящем, подведение философских итогов определенного пути, пройденного человечеством вообще и немцами, в частности , одна из главных тем знаменитого швейцарца. И чаще всего автор предпочитает опровергать антиценности - нацизм (с тем же комиссаром Берлахом), связанное с ним ницшеанское стремление к власти, общество потребления и т.п. И если его проза больше тяготеет к экзистенции, то драматургия - к социальности.

Пожалуй, наиболее вычурно тема послевоенного общества и его коррозии (а, может, и врожденного порока) прозвучала в "Визите старой дамы".

Сюжет вкратце таков: в заштатный городишко Гюллен, бывший некогда образцом европейской гуманистической культуры, прибывает миллиардерша Клара Цаханасян. В юности она была изгнана из Гюллена как падшая женщина, "благодаря" лжесвидетельству, организованному ее любовником Альфредом Иллом, отказавшегося таким образом от отцовства ее ребенка. Теперь "старая дама" предлагает городу миллиард в обмен на правосудие - смерть Альфреда Илла.

Вряд ли стоит скрывать развязку. Она очевидна. А ныне и набор типажей и выводов уже не нов: цинизм богатства, податливость нищих в обмен на благополучие, ценности потребления, губящие и тех, и других... Стоило бы добавить и еще один элемент, который служит краеугольным камнем почти любой конструкции Дюрренматта - личная ответственность каждого за миропорядок едва ли не во Вселенной. Однако Дюрренматт и тут делает очень своеобразный выверт: в "Визите старой дамы" жертва Илла становится абсурдной, ибо однажды предав любовь, а теперь раскаявшись, он обрек и родной город на предательство ценностей гуманизма, столь пафосно заявленных в начале пьесы. Раскаяние, тем самым, - лишь признание вины, но не искупление греха...

Любопытны и изобразительные средства: реализм основной линии повествования сочетается с едкими в своей пародийности персонажами - двумя скопцами, судьей-дворецким, громилами из охраны, мужьями Дамы (от магнатов до актеров и даже ученых)... К слову, эти действующие (еще точнее бездействующие лица) лишены права принимать решение. Горькая ирония сопровождает и встречи двух бывших любовников.

Поэтому пьеса становится чуть насмешливой, а в чем-то и сентиментальной и немного, как и полагается, трагичной эпитафией, прежде всего, немецкому тоталитаризму: мелкие лавочники, купившие ценой жизни человека (каким бы виноватым он не был) мещанское существование. А, может, так всегда было? Недаром, сам писатель в комментариях отнюдь не чернит жителей Гюллена: "Я и сам не знаю. как бы поступил на их месте".

И хотя будущее просматривается не очень явно - больше рисуется образ современного автору социума - как выяснилось, "Визит..." не потерял своей актуальности и в наше время. В частности, телепостановка Михаила Козакова на рубеже 80-90-х уже в новых условиях поставила дилемму между гуманизмом (в условиях Перестройки и Нового мышления, провозгласившего "общечеловеческие ценности", это звучало особенно вычурно) и рыночным авантюризмом, проверяющим первый "на вшивость" (веру) и рациональность (ответственность размышления и любого гражданского решения). Козаков в чем-то даже сгустил краски - элемент шоу и праздника в некоторых эпизодах явно намекал на современность уже конца века. Правда, акцент в образе Дамы сделан больше не на моральную опустошенность, замещенную куплей-продажей всего и всех, а на мотив мести и смерти. Недаром грузная дама в пьесе была заменена худой Екатериной Васильевой, даже в костюмах предпочитавшей кричащей вульгарности черный цвет "старухи с косой".

В любом случае пьеса - переложение библейского мифа о козле отпущения, актуально и по сейчас. Правда, и козел - думающий, и отпущение больше смахивает на облачение в тяжесть нового греха...

Немного другой аспект личной ответственности забирается в не менее известной пьесе "Ромул Великий", где фигурирует тема крушения государства, да и государственности тоже...

За основу сюжета данной комедии (хотя жанровые определения всегда условны в отношении данного автора) взята история последних дней императора Западной Римской империи Ромула (ирония сквозит даже в названии). Но если вы думаете, что так же как и в "Визите старой дамы" здесь главенствует рок, порожденный чьей-то ошибкой, то ошибаетесь. Как ни странно, но именно в неизбежном, казалось бы, крушении Римской империи обнаруживается немало неожиданностей, превращающих происходящее в комедию абсурда.

Обозначим позиции (внимание - спойлеры):

император Ромул Великий - на первый взгляд, слабоумный, слабохарактерный недоимператор, который больше думает о том, как несутся его куры, нежели о сохранении Великой (когда-то) империи. По ходу пьесы обнаруживается, что его модель поведения, кажущаяся свидетельством его врожденной глупости и вырождения римского государства, на самом деле осознанная линия на демонтаж имперского в пользу сохранения частного, а если еще точнее - признание гибельности империи, неизбежности рока. Сам император не только готов к смерти от наступающих германцев, но и считает ее неизбежной.

его семья и окружение (жена и дочь, император Восточной Римской империи, министры и присоединившийся к ним по ходу Эмилиан, бывший жених дочери) - преданные Риму люди, тщетно пытающиеся его сохранить. На первый взгляд, они являются образцами разума, пытаются выжить сами и спасти империю...

Цезарь Рупф - фабрикант штанов. Предлагает продать ему империю, на что почти согласен император, равно как и все его окружение, включая Эмилиана и саму невесту. Но неожиданно сам император отказывает в этом. Цезарь Рупф - образец нетяжелого цинизма и расчета. Кажется даже, что это проходной персонаж. Но это не так... К нему близок по духу антиквар Аполлион.

Одоакр и Теодорих - вожди наступающих германцев. До определенной степени являются противоположностями. Одоакр при ближайшем рассмотрении является едва ли не преемником традиций Рима, причем Рима культурного, а не силового. Ему, столь же как и Ромулу, близко куроводство. И он видит в Ромуле способ остановить жестокость своего преемника и стоящих за ним германских воинов.

В данном случае абсурдны и чудаковаты не столько средства изложения и персонажи пьесы (как, например, было в "Визите..."), сколько общий итог. Отстаивающие империю люди глупо гибнут, два ее разрушителя - сохраняют, хотя и под другим именем. Как ни странно, но вечными ценностями предстают таким образом не лишь нажива и предпринимательство (рынок) и в определенной степени насилие. Ведь Ромул пытается уничтожить насилие Рима, а Одоакр - остановить насилие германцев. Но оба, скорее, терпят поражение, потому что их лозунг "За куроводство и сельское хозяйство" всем вокруг явно кажется смешным, хотя, объективно говоря, он наиболее гуманистичен и вроде бы естественнен.

Как видно из такого общего обзора, формула "Во всем виноваты все" дополняется парадоксальным "и никто" ибо готовность к личной ответственности Ромула Великого не может повлиять на судьбу не только государства, но и его самого...

Конечно, велик соблазн в жестоких германцах увидеть фашистов, в Эмилиане - узника концлагеря, в Ромуле и его окружении - не то колаборационистов, не то пораженцев... И такие интерпретации допустимы, но все-таки слишком уж привязывают пьесу к конкретике событий. Если Дюрренматт и делает привязку ко времени, то его взгляд обращен не столько к переосмыслению фашизма, сколько к политическому неимперскому обустройству послевоенной Европы, да и то с позиции художественно-философского абсурда. Также обращу внимание на тех персонажей, которые вроде бы и не являются центральными. Цезарь Рупф и камердинеры Ромула. Гибкая договороспособность и существование вне политических категорий начала, конца, культуры и государства позволяет жить первому, а отнюдь неравнодушный конформизм вторых - своеобразную обывательскую мудрость, в которой служение двум господам не означает предательства, а всего лишь вполне гуманное желание жить самому и не лишать жизни других ради масштабных, но иллюзорных целей...

И в общем и целом с некой грустью, но придется признать финал пьесы хэппи-эндом с главным лозунгом: "Живи настоящим!" Как отмечают некоторые исследователи, на прошлое и будущее даже властители повлиять не в силах. К слову, Дюрренматт (уж конечно сознательно) многие приметы своего настоящего без зазрения помещает в далекое прошлое. Вредные иллюзии ценности имперского типа государственности умерли вместе с их (вроде бы) здравомыслящими носителями... Возвращаясь к теме текущего для автора момента, это означало переосмысление миропорядка, в центре которого не столько конструкции, сколько атомы...

В еще большей степени атомы становятся в центр внимания другой пьесы швейцарца - "Физики", но и в ином контексте. Впрочем, набор понятий и персонажей, находящихся в центре внимания сего фарса - примерно тот же, что и в предыдущих произведениях, но с некоторыми добавлениями и нюансами. А это: ответственность, государство, капитализм, ну и... наука на сей раз. Верный абсурду как творческому принципу, писатель на этот раз занялся сменой статусов и ролей по ходу повествования. Персонажи "Физиков" cплошь не те, кем являются на самом деле... Да и роли их меняются - сначала они сумасшедшие убийцы, затем - физики-шпионы, в финале - заключенные жертвы под колпаком сумасшедшей врачихи-старой девы, а заодно и и потенциального магната... Свобода воли и свободное творчество, ради которого принесены в жертву любовь и даже жизнь, оказываются лишь фантомом. Ученые - вершители прогресса - оказываются лишь заложниками абсурдности социального порядка, даже если осознают свою личную ответственность за судьбы мира... Возникает парадокс: зло творится поневоле теми, кто не может его не творить, потому что видит в этом смысл жизни ученого, но не способен уберечь свое "я" от вездесущего "колпака"...

Конечно, в таком раскладе очевидна судьба атомного оружия - созданное гениями вроде Эйнштейна оно стало злом в руках политиков и бизнесменов... Хотя такой взгляд кажется очевидным упрощением - Дюрренматтовские идеи остались актуальными и по сей день. А кое-кто может увидеть в них и вовсе коммунистическую пропаганду в духе философов Франкфуртской школы. Недаром на излете советского периода пьеса не только ставилась в театрах, но и была экранизирована. Кстати, очень недурно и с блестящим актерским составом - Плотников, Химичев, Броневой, Джигарханян и замечательная Ольга Волкова.

Менее широко, но все же любопытно, взят ракурс в радиоспектакле "Страницкий и национальный герой" - абсурдные нотки несколько уступают свое место вполне реалистичной картине роли СМИ в современном социуме - "четвертой власти", но только лишь четвертой... Речь идет о наивных чудаках, которые надеются через национальное телевидение добиться справедливости и заявить о себе, но итогом становится совсем обратное... 

Продолжение следует...

Категория: Изба-читальня | Добавил: smidmi79 (15.03.2015)
Просмотров: 643
Всего комментариев: 0
avatar
close