реж. Александр Птушко, Константин Ершов, Георгий Кропачев

В ролях: Леонид Куравлев, Наталья Варлей и др.

СССР

1967

Не столько рецензия на фильм, сколько досужие рассуждения о Гоголе и его экранизациях...

Главный мистификатор русской литературы – соединитель литературных судеб Европы, России и Украины Николай Васильевич Гоголь в главной страшилке русской классики.

Надо признать, что повесть «Вий» далеко не со всей очевидностью просилась на экран – готового сценария она явно не содержит. Причин тому несколько:

1. Гоголь в «Вие» выступает как автор описательного стиля, автор пейзажных историй, но не диалогов. Впрочем, это свойственно для почти всей русской классики с некоторыми вариациями в отдельных произведениях.

2. Повесть коротка. Сюжет же вообще укладывается в две строки: молодой бурсак-философ Хома Брут, путешествуя, по пьяни забредает с товарищами на хутор, где встречает ведьму, которая его усилиями помирает после обоюдного скакания друг на друге. Однако перед смертью она требует от отца моления в течение 3 ночей этим самым Хомой. А отец-то сотник – власть как-никак. Поэтому Хома читает молитвы 3 дня, но все одно пугается нечистой силы и… ну да концовку раскрывать не будем – вдруг кто-то не в курсе. Согласитесь, чтобы перенести на экран столь нехитрую (ха-ха – нынешние сценаристы, впрочем, и на такое не всегда способны) историю не кажется сложным.

3. Язык Гоголя. Как и любой классик, Николай Васильевич силен не только и не столько своей фантазией, сколько ни с чем не путаемым словом, граничащим со стихом. Те же описания, упомянутые в первом пункте, цветисты не сутью своей, но слогом.

4. Наконец, характеры как бы набросаны, но оставляют читателю возможность широкой интерпретации… Каюсь, грешен, но не расшифровал для себя всю содержательную прелесть «Вия» - то ли о вреде алкоголя, то ли о нравах бурсаков, то ли просто дань богатому на фантазию украинскому фольклору, а то и социальный подтекст – дочь богатого и властного сотника является нечистью, побеждающей вольного казака, который не сумел удержать свой страх перед такой силой? Мистика, одним словом.

Поэтому постановка гоголевских произведений весьма и весьма непроста. Есть ощущение, что из русских классиков при всей философской глубине своих произведений проще поддается экранизации, пожалуй, Достоевский. Особенно в сериальном формате. Но Гоголь…

Удивительно, но Николаю Васильевичу повезло – и «Шинель», и «Вий», и «Мертвые души», и даже «Нос» поставлены со всем тщанием. Но «Вий» стоит особняком: Александр Птушко и его молодые коллеги Ершов и Копрачев гениально разглядели весь почти пародийный колорит и в то же время сняли «ужасы по-советски» (по-русски – тоже хороший вариант, ибо ничего более "ужасного" российский кинематограф не сделал). Кроме того, Птушко удалось при условной не хитрости первоисточника придать истории необходимый динамизм.