реж. Паоло Соррентино

В ролях: Тони Сервилло, Карло Вердоне, Сабрина Ферилли, Карло Буччироссо

Италия

2013

Оценка 9

Красота, смерть, декадентство, отповедь постмодернизму (в части сравнения Древнего Рима и современного акционистского искусства), сатира на богему, ... Наконец, ответ на вопрос, зачем нужны римейки.

Практически все критики хором сходятся на том, что Великая красота - кино неплохое, но вторичное. Прежде всего, по отношению к Сладкой жизни Федерико Феллини. Осмелюсь поспорить, что это не совсем так.

Да, мотивы остались - круг жизни, отсутствие смыслов, богема в круге... разврата и лжи. Но изменилось время, как изменились и сами герои. Вечность красоты уступила место ее сиюминутности, но неумолимость старости и смерти все равно никуда не денется. А сам фильм превращается в попытку его героев угнаться за молодостью...

Главной темой Соррентино становится тема времени (в его конфликте и единстве с человеком) и смерти (культуры, религии, тела...). Все-таки Феллини больше смотрел в настоящее и пытался увидеть в нем будущее. Герой Тони Сервилло - постаревший плейбой, обращенный к рефлексии прошлого. Марчелло у Феллини ищет смысл жизни, Джепп у Соррентино - смысл увядания и смерти. Поэтому акценты в понимании религии немного смещаются...

Потому и отличается форма подачи - Соррентино устами и поведением своего героя держит ироничную и где-то даже пародийную интонацию.

Прекрасны и отдельные сцены: особенно любопытен лейтмотив превращения традиций в фетиши (хороша тема с сестрой Марией - своеобразным живым трупом, поддерживающим виртуальный образ святости, уже умерщвленный. "Я обручилась с бедностью, а о бедности не рассказывают, с нею живут", "Я ем корни, потому что это важно") и отчуждения в искусстве (маленькая девочка, которая хочет быть ветеринаром, но каждый вечер задействует себя в искусстве, зарабатывая миллионы). Кардинал - часть богемы и кулинар, а монашка исповедуется у косметолога-маникюрщика.

Ещё один символ - навязчивое желание с помощью мобильных камер остановить мгновение (тоже ведь своеобразная попытка остановить не только мгновение, но время).

Наконец, Элиза - женщина, любившая, но почему-то бросившая молодого Марчелло, чтобы тот, назвавшись Джепом, в наряде Майкла Джексона до старости искал Великую красоту.

Игры со смыслами, отражение эпохи пост- — главное и самое интересное, что есть в Великой красоте, но это еще и прекрасно и красиво сделанное кино. Красота в нем, как и полагается, обжигающе гламурна, псевдоэстетична, стара… Яркие, кричащие, цифровые цвета порой напоминают о диджитал-арт — своеобразном фэнтезийном переложении мифического героизма эпохи античности, с которой не то, что бы спорят, но перекликлаются оператор и художник. Возникает иллюзия живых нью (и ню) римских статуй. Разумеется, и здесь не избежать сатирических нот.

Давно так программно не была выстроена музыка. Пожалуй, лучший ее образ - струнный квартет и девушка ди-джей с ноутбуком, к которым ведёт открывшаяся дверь из картины помянутой выше юной художницы.

Но прежде всего, Великая красота напоминает о кино как режиссерском искусстве, в котором синтезируется театр, живопись, дизайн, архитектура, литература и создаётся иллюзия движения как основы кино.

И о главных героях… Красота — это гимн Риму - незаметному в своём величественном молчании. Джеп и сам замечает, что он не видел рядом существовавшего (добавлю от себя - подлинного), хотя живёт рядом с Колизеем. Лицом к лицу лица не увидать и никак иначе.

И Джепп, драма которого то ли в иллюзиях, принятых за любовь, то ли в бесплодных попытках найти хоть какое-то ее подобие... Так и должен появиться роман Флобера о ничто.