реж. Ласло Немеш

В главной роли Геза Рёриг

Венгрия

2015

Управляемый хаос обыденной смерти.
Очередной фильм на тему Холокоста вырывает из контекста лагерной жизни еврея из зондеркоманды Освенцима, который в выжившем после газовой камеры ребенке узнает своего сына и в течение всего фильма пытается похоронить его по еврейскому обряду.
Занятно, что кажущееся неадекватным поведение Саула оказывается в условиях лагеря смерти едва ли не единственно осмысленным, несмотря на то, что есть группа беглецов, множество тех, кто пытается разными путями приспособиться к жизни накануне смерти, не говоря уже о нацистах-извращенцах, которые, впрочем, подаются, скорее, мельком. Дикое, навязчивое стремление похоронить тело абсурдно лишь с точки зрения здравого смысла в лагере смерти, но логично в нормальном культурном дискурсе. Прослеживается неявная, но параллель с Восхождением Ларисы Шепитько по повести Василя Быкова, где единственно нормальным становится самопожертвование и стремление остаться человеком в экстремальных условиях морального выбора между мученической смертью и выживанием. Саул выбирает между верностью культуре, семье (даже если она иллюзорна, ведь сын может быть и не его), традиции и сугубо витальными мотивами.

Немеш при этом не даёт ответа: образец ли благочестия его Саул? Символ ли абсурдности бытования зондеркоманд Освенцима? Или он просто сумасшедший, бегающий в поисках раввина как курица с уже отрубленной головой? Но его сумасшествие тогда и очень рационально, поскольку полагает всё-таки определённую цель...
В этом смысле действительно выдающейся стоит признать работу непрофессионала Гезы Рерига, обречённо (или исступленно) отрешённого от темы своей смерти...

Тем паче что и Немеш держит камеру практически у него на лбу, действительно напоминая по манере вышедшего позднее, но более растиражированного Бёрдмэна, запуская своего героя как бильярдный шар в лузу по замысловатой траектории, а зритель балансирует на этом шаре, наблюдая вскользь за происходящим вокруг... Если абстрагироваться от слегка бредовых бильярдных ассоциаций, то режиссёр создаёт эффект присутствия, соединяющий обыденное бытование в условиях смерти и тихий бунт против этого течения, которого не даёт даже побег из этого ада.

И это куда как более программное и многомерное художественное заявление, нежели Пианист Полански, к примеру, хоть тоже кино нерядовое и даже почти гениальный, но в первую очередь, по эмоциям, Список Шиндлера.
И хоть говорил один персонаж: А в голову камеру вы не поставили! Немеш почти сделал, но легче не стало - ибо голова предмет настолько тёмный, что даже видя все глазами героя, отдельные фрагменты психологии человека остались загадкой.