реж. Мартин Скорсезе

В ролях: Эндрю Гарфилд, Адам Драйвер, Лайам Нисон, Таданобу Асано, Киран Хайндс, Иссэй Огата, Синья Цукамото, Ёси Оида, Ёскэ Кубодзука, Каору Эндо

США-Тайвань

2016

Двое монахов-иезуитов (Эндрю Гарфилд и Адам Драйвер) отправляются в Японию в поисках третьего (Лиам Нисон), выясняя, отрекся ли тот от своей веры?

Редкий в наше время фильм о вере — все больше снимается антиклерикального (даже недавний «Новейший завет» так воспринимался, хоть там священник, скорее, положительный герой, в отличие от Бога) и антирелигиозного. Да и сам Скорсезе со времён «Последнего искушения Христа» к теме даже в эпизодах не возвращался. И теперь отчасти понятно, почему. Наверное, мастер ждал, когда станет окончательно мудрым. Стал.

Впрочем, и прежний радикализм не забыт. О чем был голливудский контекст о Японии? Гейши, загадка, самурайское благородство и честь. Тут и Мемуары гейши, и Последний самурай и даже кой-нить Пёрл-Харбор с почтительной интонацией вещали хоть и о несовпадении западного и восточного кодов, но нарочито безо всякого негатива. Италоамериканский католик, напротив, довольно бескомпромиссен в трактовке японского коварства и жестокости — их инквизиции недостаточно уничтожить носителей веры. Им важнее сломать их изнутри, найдя источник веры…

Таковыми и становятся искомые монахи. В первую очередь, в центре фильма оказывается Родригес (Гарфилд) и в противовес ему его проводник, японский грешник и вечный предатель Кичидзимо.

Большую часть действия монахи небезучастно наблюдают за смертью христиан-японцев. Выбор их уже не прост — пожертвовать ли собой либо наблюдать за смертью своих последователей… Для одного из них — Гарупе (Драйвер) вопрос: Жизнь или отречение от веры? — почти не стоит. Он не рвётся на смерть, но и не отказывается от веры… Родригесу, очевидно, сложнее — его ломает изнутри: он даёт веру людям, но ценит и их жизнь и свою, понимая что признание в христианстве для них будет страданием и чудовищной по изощренности гибелью…

Собственно, разрешение этой дилеммы и есть суть фильма, в котором, помимо демиурга Скорсезе, солирует Эндрю Гарфилд. Не шутка ведь в первой половине играть почти что Христа, а во второй — вдруг стать человеком. Скорсезе избегает соблазна перейти к постмодернистской реинкарнации Иисуса и пережать с пафосом. Он даже сооружает своеобразную обманку: предательство Кичидзимы, вызывая аналогии с Иудой, превращается его усилиями и усилиями актёра в носителя христианской человечности, а казавшаяся неколебимой вера Родригеса приводит его к краху…

Или все же нет? Или он просто смог победить свою гордыню, найдя не Христа в себе, а себя во Христе? Простые христианские истины в Японии 17 века обретают в Молчании (молчание как необходимость и возможность самостоятельного выбора) парадоксальное звучание: не согрешишь не покаешься; не упорство в вере, а любовь и сострадание к ближнему; не крещение других, а вера в себе… Но, может быть, другие зрители будут трактовать фильм не в христианских категориях, а в дилемме «сила-слабость». Скорсезе в любом случае даёт возможность раскопать не только своих героев, но и тех, кто за ними наблюдает…