22 июня – День памяти жертв Великой Отечественной войны. Это будет уже 67 годовщина начала войны. Многие пали в той войне, но память о них жива. Жива в том числе и благодаря тем людям, которые восстанавливают имена людей, воевавших за свободу нашей страны.

Поиском погибших занимается и Вологодский поисковый отряд. С заместителем командира отряда и одним из его организаторов Александром Метелкиным мы и составили разговор о поисковой работе.

- Саша, как давно существует отряд и на каких началах?

- Зарегистрированы мы с 2002 года, а летоисчисление ведем с 2000 года, то есть 8 лет. Еще в институте я увлекался археологией, ездил в экспедиции и вообще увлекался этой темой. Естественно, что нашлись единомышленники. А в 2001 году состоялось знакомство с Иваном Дьяковым (на данный момент руководителем отряда). Тогда в Гайтолово состоялось нечто вроде слета поисковых отрядов, и мы объединили свои усилия в сводном вологодском поисковом отряде. Конечно, первоначально у нас не было официального статуса – группа единомышленников, вот и все. Мы с Иваном вдвоем осенью отправились в нашу первую экспедицию, после чего и задумались о придании этой инициативе юридического, организационного и прочего оформления…

- То есть это была идея энтузиастов…

- Да это и сейчас так обстоит. Но тот уровень, на который мы вышли сейчас, но не только мы… мы ездим сейчас в Любанскую экспедицию. Которой в следующем году исполняется 20 лет и эта экспедиция является полигоном для испытания новых методов поиска – навигационных систем, систем учета безвозвратных потерь. А институт развития информационных систем Республики Татарстан и объединение «Отечество» в республике финансируют деятельность экспедиции. Руководитель экспедиции Коноплев Александр Юрьевич является сотрудником этого института подводит под всю работу серьезную научную базу. И в этом году все участники экспедиции должны были поднимать раскопы исключительно археологическим способом, фотографировать, актировать, сводить и т.д. Ну и это серьезно отличается от 2001 года, когда у нас не хватало (и даже не было) некоторых инструментов, были лишь залатанные палатки и куски полиэтилена. Сейчас в последней экспедиции нас было 30-35 человек, и подобных проблем с походным инвентарем и оборудованием уже нет. Это требует затрат, но нам помогают Правительство области (хотя хотелось бы большей помощи, но и на этом спасибо) – генератор, палатки, фото- и видеокамера есть. Нужен бы и автомобиль, но это уже абсолютно другой уровень, на который мы пока не можем позволить себе выйти – обслуживание дорого.

- Сколько Вас человек в отряде всего?

- Около 45 человек всего. Много студентов. Кстати, с нами ездили 10 новичков. Но есть те, кто не в каждую экспедицию может выехать по объективным обстоятельствам – работа, учеба и т.д. Поэтому в последний раз нас было 32 человека. Люди самых разных профессий. Помимо студентов – от дальнобойщиков до депутатов.

- Где Вы были последний раз?

- Сосненский район Ленинградской области, урочище Смердино, где проходила Смердинская наступательная операция. 22 июня мы будем хоронить двух вологодских солдат на Козицынском кладбище. А в 16 часов состоится вечер памяти в ДК Льнокомбината. Мы будем вручать медальоны двух похороненных бойцов, а также медальон Паршакова (?) его родственникам, которые специально приедут из Кировской области. И приедут гости из Башкортостана вручать медаль родственникам бойца из Великого Устюга.

- Основные цели?

Основная цель – найти и установить погибших бойцов – павших и пропавших без вести и не похороненных солдат Великой Отечественной войны.

- А что подвигло? В этом было что-то личное?

В том числе. Мои деды в войне не участвовали, но братья их воевали. Двое пропали без вести в районе Ленинградской и Новгородской областей. Один по архивам поступил в распоряжение военного совета 2-й ударной армии, поэтому его местонахождение определить очень трудно. А второй был кадровым военным, участником финской кампании, и весь его призыв не попал в Книгу памяти. У многих в отряде подобные истории. Например, у командира отряда Ивана Дьякова дед погиб в Новгородской области, и он первоначально поехал туда. Но затем, работая в архиве обнаружил, что его деда нашли саперы в 1956 году. И медальон оказался в архивном деле. Что явилось невероятной удачей, происходящей раз в не один десяток лет.

- Какова география деятельности?

- Сейчас в основном это Гайталово, Сенявинские высоты и Смердино. Были предлжения и пожелания поехать в Мурманскую, Воронежскую области. Но поскольку деятельность отряда ведется в том числе и на научной основе, нам пока невозможно столь широко работать. И каждая поездка требует плотного и обстоятельного изучения района боевых действий, знания местности, проводников из старожилов.

- А как вообще строится поисковая работа?

- Сбор информации в архиве – документы, карты, определение района боевых действий, названия воинских частей и т.д. Далее идет сверка с современными картами, беседы с местными жителями. Например, много в деревнях сборщиков цветных металлов с целью их продажи. С ними долго шла непримиримая вражда, но она ни к чему не приводила. Поэтому пришлось и удалось наладить диалог. При сборе металлов, куда попадают и детали военной техники, находится и необходимая нам для поиска погибших информация, которой они с нами начали делиться. Например, таким образом мы нашли место боя и 8 неучтенных в архивах бойцов. В частности вот тот солдат Паршаков (?) был в трофейной команде гвардейской стрелковой дивизии. То есть это был конец прорыва блокады. Дело осложнилось тем, что в 60-е гг. здесь была проведена запашка и посадили ели. На поляне диаметром 70 метров мы подняли 56 человек, из которых ни один не был учтен, то есть все они числились пропавшими без вести.

- Сколько всего человек Вы нашли и какова дальнейшая судьба найденных бойцов?

- Точное количество найденных 457 человек. В этом году нам повезло – мы нашли человека, при нем сохранился вкладыш, вывесили информацию в Интернете и его родственники нашлись в Красноярском крае. Ну, естественно, что далеко не все могут себе позволить приехать из отдаленных уголков страны. Но наилучший вариант, если воины возвращаются домой и похоронены рядом со своими родными.

- Встречается ли негативное отношение к деятельности?

- Встречается. И причины, к сожалению, для негатива есть. Во-первых, вслед за нами часто идут т.н. «черные копатели», целью которых является личное обогащение на материалах захоронений. Во-вторых, к еще большему сожалению, есть и среди поисковиков разные люди. Часто причиной неадекватного к нам отношения служит непрофессионализм некоторых групп – деятельность ведется без знания законов археологии, без соблюдения элементарных норм. Бывают конфликты с местными жителями, чаще бытового характера – дачники нас не любят, грибники, которым мы мешаем. Но мы смогли доказать, что занимаемся нужным делом. И отношение к нам в целом позитивное. Но и казусы случаются. Мы работали под Кадниковым и к нам позвонили из Ленинградской области, что нашли солдата из Сокольского района. Мы бросили все, занялись поиском родственников. Нашли их в результате в Соколе, а им это оказалось не нужно, в силу разных обстоятельств. Стало, конечно, обидно. Но в целом, подобные явления редкость, и люди нам в таких ситуациях благодарны.

- Сколько опознается из найденных Вами?

- Из 457 человек нами опознано 24 человека. Цифра, конечно, невелика, но на то есть объективные обстоятельства. Мы работаем в основном в местах боев, где солдаты остались лежать на поле боя. И поскольку много лет прошло после войны, то еще десять лет и находить будет уже некого по биологическим причинам. Это наиболее важная на данный момент работа. Могилы и официальные захоронения мы не переносим. Хотя есть такое направление, когда захоронения переносятся из-под дорог, газопроводов и т.п. У нас был прецедент, когда кладбище в Любани начали копать мародеры. Руководитель экспедиции установил всех, кто на этом кладбище находится, нашел родственников, разослал им письма с вопросом: Что делать? 80 % ответили, что необходимо переносить захоронение. Но это скорее исключение, чем правило.

- Александр, что в будущем?

- Любанская экспедиция не закончена, поэтому в ее рамках наша поисковая работа будет продолжена. Постараемся выбраться на выходные в Вытегорский район, скорее разведывательного плана, по проверке информации. В этом году мы завершаем создание книги-каталога воинских погребений в Вологодской области. Книга по данным военкомата была неполной, около 20 % добавлено к этим данным по данным наших поисков. Мы перевели в электронный вид Книгу памяти Вологодской области и теперь она находится в доступе на сайте объединения «Отечество» и на сайте www.soldat.ru. Недавно мы вернулись с конференции, проходившей в Казани, где достигнута договоренность о создании объединенной базы данных Центрального архива министерства обороны и размещении ее и там тоже.

- Поисковики – это большое движение? Где ведется поисковая деятельность у нас в стране?

Естественно, что в основном в Европейской части страны. Чем дальше на восток, тем труднее такую работу вести. Ну и проблема в том, что люди не хотят играть по правилам, которые им навязывает государство в лице Министерства обороны, которое работает только с юридическими лицами. А ведь существуют школьные отряды, музеи и т.д. На мой взгляд подобная самодеятельность недопустима. Приходится признать это, исходя из собственного опыта, в котором было много ошибок. В качестве примера – в прошлом году в Новгороде раскопали могильник XV века, сделав вывод, что это замученные фашистами женщины и дети. Поэтому обязали согласовывать места поиска с археологами, что правильно. Конечно, часть людей выпадет из движения, но без профессионализма, без роста в таком деле нельзя.

- Есть ли необходимость, чтобы была организация и каким образом держатся контакты с государством?

У нас есть финансирование на год, но хотелось бы, чтобы оно было больше. Кроме этого, у нас есть спонсоры.  Фирма «Наби», например, предоставила нам транспорт. Мы выигрываем какие-то гранты, в том числе через федеральные программы и т.д. Если сидеть и страдать, что средств никто не выделяет, они не появятся. Сегодня даже есть наука, как правильно искать средства на общественную деятельность – findrising, кажется. Но, конечно, хотелось бы заниматься поисковой деятельностью на профессиональной основе. С самого начала должна была быть государственная служба, как это делается во многих странах, например, в Германии. Конечно, есть и различия, поскольку до 70-х гг. находили снаряды, оружие. Многие территории были даже закрыты. Сейчас этого нет. Кроме того, потери, их масштаб и характер несопоставимы с немецкими. Но все же только контроль со стороны государства недостаточен.

- Александр, есть ли ощущение, что это еще кому-нибудь нужно, кроме Вас?

- То, что мы занимаемся нужным делом подтверждается даже нашей многолетней работой. Недавно Иван Дьяков и наш отряд были награждены медалью за активную работу по патриотическому воспитанию.

Спасибо, Александр за разговор и конечно за то, что Вы делаете.